минувшей войне, грядущей политике и том, что интересует Альберто.
По-вечернему ленивый ветерок уронил в горьковатый кофе сладость жасмина. Берто задумчиво потянул носом, сделал глоток и спросил…
Сын Диего Салины знал больше, чем должно и безопасно, но до бессильной злости меньше, чем хотел.
Он знал, что сидящий напротив худощавый мужчина – черная рубашка, перстень на пальце, острый взгляд – был теневым главой его родины, а мог бы стать соберано. Если бы отец Альберто уже девять лет как не был бы губернатором. Да что там – Рокэ Алва бы мог стать королем Талига вместо бездетного Фердинанда, вот только даже Дораку пока не удавалось нахлобучить на непокорную голову корону, и правильно: кому нужна она картонная? Король при конституционной монархии не решает ничего, в отличие от кансилльера – это доказала Алиса, введя войска в тогда лишь формально зависимую от Талига Кэналлоа. И проиграла бы, но отец побоялся, что победа будет стоить им морисской кабалы, в то время как пересмотр прежних договоренностей с «родственным» Талигом не стоит принимать всерьез, это все аппетиты вздорной дриксенской бабы, чье падение не за горами. Насчет последнего Диего оказался прав – но проглядел аппетиты Дорака.
25-летняя «звезда» арены (Салина хорошо помнили ту ссору синеглазого горя их Долорес с Алваро: вороненок не желал всю свою жизнь считаться лишь самым младшим сыном соберано) под именем Рубена Аррохадо, Рокэ в той войне удивил всех своим стратегическим гением. Но и он, тем более после гибели братьев, не пошел на дальнейшее столкновение проморисской стороны с талигойцами и лояльными к ним южанами.
А теперь о Вороне опять рассказывают невероятные, иногда по-настоящему жуткие вещи – восхищенно понижая голос или презрительно сплевывая. Тех, кто восхищается, – больше. И это стоит изменить, считал первый – и единственный – со времен войны лейтенант талигойского флота из числа марикьяре. Дядюшка зарвался, как и вся его компашка с, прямо скажем, покалеченной психикой: принципиальная скотина Вальдес, видите ли, враждует с Бермессером, поскольку изрядно потрепанный экономическим кризисом «гусь» приторговывает опиатами! Чем занимаются на гражданке Рамон Альмейда (долго бывший кумиром Берто) и до сих пор вхожий в их дом Хулио Салина, пока оставалось неясным. Спросить у Ворона в лоб, что ли? «Я пришел вам угрожать, извольте ж испугаться», да уж… На отца надежды мало, так что…
Нет, в своих силах он не сомневался – не было людей. Да и денег, каррьяра, не хватит даже на осведомительниц в увеселительных заведениях, что уж и говорить о большем. Втираться в доверие к Алве с целью пустить его потом ко дну не хотелось, но мало ли, чего не хочется – будь его воля, отпуск Альберто провел бы с очередной своей любовью в приятной обстановке, а не налаживая родственные связи.
Никто – кроме разве что мифологических Абвениев – пока не знает, как будут соперничать белизной простыни в палате Алвы с его лицом и как будет бояться Берто за дурака, поймавшего предназначавшуюся родственнику пулю. К тому времени успевшему насолить всем, от Ворона и до Дорака.
Никто пока не знает, что Альберто сам предложит Рокэ помощь, что вместе они не без трудностей и потерь, но наконец усадят Лионеля Савиньяка в кресло кансилльера.
Никто пока не знает, что женой до неприличия молодого адмирала Луиса Альберто Салины, властителя Кэналлоа и Марикьяры, станет дочь нар-шада прежде неприязненной Зегины. Что Кэналлийский Ворон, «рэй Алва», сменив револьвер на перо, превратится в автора остросюжетных романов, в текстах которых даже спустя десятилетия будут выискивать реальных прототипов и автобиографические факты. Еще он будет управляться с яхтой, охотиться в Багряных Землях, записывать пластинки и встречаться со старыми друзьями за бокалом бессменной «черной крови».
Чтобы разбиться на собственном самолете за какие-то четыре месяца до девяностошестилетия.
…Но все еще может пойти по-другому.
…Берто сделал глоток и спросил совсем не то, что собирался:
– Дядя, а правда, что на Пласа-де-Вино у вас было двадцать шесть быков?
Рокэ Алва выпустил ноздрями дым.
– Нет.
Помолчал, зачем-то вглядываясь в лицо Берто. И с полуулыбкой добавил:
– Их было одиннадцать.
– Солидно, – цокнул языком Салина. Но тут же спохватился: – А шрамы показать?
– Может, тебе еще и автограф?
– Не откажусь. Если только на векселе.
25 июня – 8 июля 2015 года